Острова в океане - Страница 127

127

Он повел биноклем, осматривая горизонт, и никакой шхуны не увидел. Может быть, они вывели ее новой протокой в пролив между островами, подумал он. Хорошо бы, их поймал кто-нибудь другой. Теперь без боя мы их не возьмем. Не станут они сдаваться какой-то шлюпке.

Он так долго думал за них, что даже устал. Наконец-то я чувствую настоящую усталость, подумал он. Что мне делать, я знаю, так что это все просто. Чувство долга – замечательная вещь. Не знаю, что бы я стал делать после гибели Тома, если бы не чувство долга. Ты мог бы заниматься живописью, сказал он себе. Или делать что-нибудь полезное. Да, может быть, подумал он. Но повиноваться чувству долга проще.

Вот то, что ты делаешь сейчас, тоже полезно. Не сомневайся. То, что ты делаешь, помогает положить конец всему этому. Только ради этого мы и трудимся. А что там дальше, одному богу известно. Мы уже сколько времени ищем этих молодчиков, и неплохо ищем, а сейчас у нас десятиминутная отсрочка, и после нее снова продолжай выполнять свой долг. Неплохо ищем? – подумал он. Черта с два! Очень хорошо ищем.

– Ты есть не хочешь, Том? – крикнул ему Ара.

– Нет, друг, я не проголодался, – сказал Томас Хадсон. – Дай мне бутылку с холодным чаем, она стоит на льду.

Ара подал бутылку, и Томас Хадсон взял ее и прислонился к борту. Он глотнул холодного чая, глядя на большой остров, лежавший впереди. Корни мангровых деревьев были видны теперь ясно, а сам остров будто стал на ходули. Потом слева показалась стая фламинго. Они летели низко над водой – красивые, яркие на солнце. Длинные шеи вытянуты вниз, нелепые ноги болтаются, тельце неподвижное, а розовые с черным крылья машут ритмично, унося их к илистому берегу, который виднеется впереди, чуть вправо. Томас Хадсон смотрел на фламинго, с их нацеленными вниз черно-белыми клювами, и в розовых отсветах, падавших от них на небо, терялась несуразность этих птиц, и каждая из них казалась ему удивительной и прекрасной. Они приблизились к зеленому острову и вдруг всей стаей круто свернули вправо.

– Ара! – крикнул он вниз.

Ара поднялся на мостик и сказал:

– Да, Том?

– Возьми трех ninos, к каждому по шесть дисков, и снеси их в шлюпку и туда же двенадцать гранат и санитарную сумку. И пошли сюда, пожалуйста, Вилли.

Розовые фламинго сели на берег далеко справа и принялись деловито кормиться. Томас Хадсон смотрел на них, когда к нему подошел Вилли.

– Погляди на этих паршивых фламинго, – сказал он.

– Они летели над островом и чего-то испугались. Я уверен, что там стоит шхуна или какое-нибудь другое судно. Хочешь пойти туда со мной, Вилли?

– Конечно.

– Ты уже поел?

– Приговоренный к смерти позавтракал с аппетитом.

– Тогда помоги Аре.

– Ара с нами пойдет?

– Я беру Питерса, потому что он говорит по-немецки.

– А нельзя вместо него Ару? Я не хочу быть рядом с Питерсом во время боя.

– Питерс поговорит с ними, тогда, может, и боя не будет. Слушай, Вилли. Мне нужны пленные, и я не хочу, чтобы погиб их проводник.

– Больно много условий ты ставишь, Том. Их там не то восемь, не то девять человек, а нас трое. И кому вообще известно, есть ли у них проводник?

– Нам известно.

– Катись ты к матери со своим благородством.

– Я спросил тебя, хочешь ли ты пойти с нами.

– Пойти-то я пойду, – сказал Вилли. – Только вот этот Питерс.

– Питерс будет драться. Пошли сюда, пожалуйста, Антонио и Генри.

– Ты думаешь, они там? – спросил Антонио.

– Я в этом почти уверен.

– Том, можно я пойду с вами? – спросил Генри.

– Нет. Шлюпка берет только троих. Если с нами что-нибудь случится, дай по шхуне очередь, чтобы она не ушла, когда начнется прилив. Потом найдешь ее в длинном заливе. Она будет повреждена. Может быть, даже не дойдет туда. Если удастся, возьми пленного, доставь его на Кайо Франсес и сдай там под расписку.

– А нельзя мне с вами вместо Питерса? – спросил Генри.

– Нет, Генри. Что поделаешь? Он говорит по-немецки. Команда у тебя хорошая, – сказал он Антонио. – Если у нас все обойдется, я оставлю на шхуне Вилли и Питерса с тем, что мы там обнаружим, а пленного привезу на катер в шлюпке.

– Нашего последнего пленного ненадолго хватило.

– А я постараюсь привезти годного, крепкого, здорового. Идите вниз и проверьте, все ли там закреплено. Я хочу посмотреть на фламинго.

Он стоял на мостике и смотрел на фламинго. Тут дело не только в их окраске, думал он. Не только в том, что черный цвет лежит на светло-розовом. Все дело в их величине и в том, что, если разглядывать их по частям, они уродливы и в то же время изысканно прекрасны. Это, наверно, древняя птица, сохранившаяся с незапамятных времен.

Он смотрел на них невооруженным глазом, потому что не детали были ему нужны, а розовое пятно на серо-буром берегу. Туда прилетели еще две стаи, и краски берега стали теперь такого цвета, какой он не осмелился бы нанести на холст. А может, и осмелился и написал бы так, подумал он. Приятно посмотреть на фламинго, прежде чем пускаться в этот путь. Пойду. Не надо давать людям время задуматься или встревожиться.

Он сошел вниз и сказал:

– Хиль, поднимись туда и смотри на остров, не отрываясь от бинокля ни на минуту. Генри, если услышишь пальбу, а потом шхуна покажется из-за острова, вдарь ей, сволочи, по носовой части. Остальные пусть следят в бинокли за уцелевшими, а ловить их будете завтра. Пробоину в шхуне надо заделать. На шхуне есть лодка. Лодку тоже отремонтируйте и пользуйтесь ею, если мы не очень ее изуродуем.

Антонио спросил:

– Какие еще будут приказания?

– Никаких. Еще следите за работой кишечника и старайтесь вести непорочный образ жизни. Мы скоро вернемся. А теперь, благородные ублюдки, пошли.

127